Как-то, само собой разумеется, что офицер, тем более боевой офицер и уж, несомненно, пехотный офицер, должен быть поджар, подтянут, лёгок на ногу, силён и вообще хорош собой.

С внешней красотой – это уж кому как повезло. В этом отношении ситуацию чётко сформулировал наш командир роты капитан Дергач Василий Дмитриевич: «Мужчина должен быть немного красивее обезьяны. И уже тогда он может считаться красавцем».

Но стремиться к этому надо и одним из инструментов успеха в этом направлении был спорткомплекс училища.

Пожалуй, в училище не было какого-то немыслимого культа спорта, как, к примеру, в Ленинградском ВОКУ, заслужившему на все века почётное наименование «Дурфак» именно за возведённый в абсолют культ бега. Что, впрочем, никак не умаляет остальных достоинств наших братьев по пехотной стезе.

Тем более, что ещё древние греки, а уж они-то знали толк в афоризмах, считали так: «Хочешь быть красивым – бегай, хочешь быть здоровым – бегай, хочешь быть умным – бегай».

Бегать довелось много.

Из училища в Тарское, из Тарского в училище. Когда в противогазе, когда без него, но всегда с оружием и с полной выкладкой.

На тактике в любую погоду, на огневой от рубежа к рубежу.

На спортивных праздниках, проводимых практически ежевоскресно. Горькая курсантская шутка: «Если отдых – то активный, если праздник, то спортивный».

Излюбленная дистанция командования – три километра, хотя приходилось побегать и пять и десять километров по принципу «полпути туда, столько же обратно» – достаточно было перенести в нужное место поворотный пункт.

Дистанция была выбрана очень грамотно – по правой стороне - стена завода ОЗАТЭ (Орджоникидзевский завод автотракторного электрооборудования), плавно переходящая в сады-огороды, а затем, по мере удаления от училища – в санатории. Кстати, Редант, на котором происходило известное событие, ознаменовавшее сдачу смотра спорт-массовой работы, как раз и находился на дистанции бега на 10 км.

По левой стороне тянулась та самая знаменитая Военно-Грузинская дорога с широкой проезжей частью и обрамлённая трамвайной линией.

С точки зрения курсанта – местность самая неподходящая – ни свернуть, ни подмениться на дистанции. Хотя…

В особо ответственных случаях подставы (в изначальном смысле этого слова) готовились заблаговременно. Нужным образом обрабатывались военные билеты (не будем раскрывать технологию), организовывалось взаимодействие, подставные за час, а то и раньше, выдвигались на дистанцию и укрывались в палисадниках тех самых садов - огородов. А дальше – дело техники. Главное – сделать лицо поубедительнее на финише и не наглеть, обгоняя тех, кто честно лидировал.

Учитывая специфику расположения училища, здесь, пожалуй, уместно вспомнить режиссёра Георгия Данелия и его грузинские короткометражные фильмы о трёх друзьях, с которыми происходили различные приключения – то они на спор понесут бревно из Тбилиси в Бакуриани, то вместе влюбятся в одну девушку, то работают дорожными рабочими на разметке шоссе.

На дорожку, по которой мы бегали на протяжении первого километра от старта когда-то пытались нанести продольную разметку. Но она была выполнена не просто криво, а немыслимыми волнами, буквально, как бык по… прошёлся. Кто-то пошутил: «Смотрите, это пьяные грузины разметку делали», так и приросло.

Следует поблагодарить тех «грузин». При разбеге вид этой разметки поднимал настроение, а при возвращении ясно указывал – финиш близко, пора делать финишный рывок как последнюю возможность вырвать неумолимые секунды.

Этот рывок – особая песня. В глазах темно, сил нет. Кажется, что летишь изо всех сил, а со стороны – как во сне бежать сквозь воду. Изо рта вырывается хрип. А на сухих губах – пена, как у рысака.

Потом, после прохождения финишной черты, долго не получается остановиться, пролетаешь её еще на десяток метров дальше и уже после этого медленно идёшь обратно. Останавливаться нельзя – сердце молотит, кровь стучит в висках. Надо дать организму остыть и успокоиться.

Казалось бы, какое может быть после этого увольнение – так нет же, полчаса на умывание и приведение себя в порядок – и вот уже курсанты волнами растекаются от училища – впереди целый день заслуженного отдыха.

Вся фасадная часть училища была отдана спортивным сооружениям – футбольному полю, спортивному городку с различными снарядами, на котором происходили все зарядки в любую погоду и полосе препятствий.

Кстати, о зарядке. Если в начале первого курса она проходила в стиле «голубые молнии» - толпы босоногих мальчишек в одних трусах синего цвета мчатся, подгоняемые командирами, то со временем это действо приобретало смысл. Мало кого надо было заставлять «подкачать» мышцы, хотя находились умельцы и покурить за полосой препятствий, и даже прихватить пару минут сна, спрятавшись в «подземный ход» на той же полосе.

Как ни парадоксально звучит, но по мере взросления приходила любовь к бегу как способу самосовершенствования. Сначала, чтобы просто уложиться в норматив на бесчисленных кроссах и марш-бросках, потом бег становился частью жизни. Каждый день можно было увидеть в утреннем тумане тени, стекающиеся со всех сторон к заветной дырке в заборе за полосой препятствий (практически в самоволку) и убегающие вдаль в сторону Реданта.

И ведь вставали за час до подъёма, а то и раньше, если планировали подальше пробежаться. У нас во взводе Андрей Эмолиньш всерьёз поговаривал о марафоне и даже сколачивал для этого команду. Правда, до марафона дело не дошло, хотя по 25 километров пробегали. Было дело.

Примером, как водится, были старшие товарищи. Помнится, я - первокурсник никак не мог понять, ну как может Лёшка Садовой – третьекурсник из 7 роты вставать в пять утра и куда-то бежать подальше и побыстрее. Да ещё, чтобы успеть к основной зарядке и на спортгородке позаниматься вместе с ротой.

Но вернёмся к полосе препятствий.

Такой полосы в войсках увидеть не доводилось. На нашей полосе настоящим было всё – от дистанции, на которую не поскупилось спортивное начальство до полного набора препятствий, предписанного Наставлением по физической подготовке. Даже в точке старта,где по науке должны стоять макеты бронетранспортёров, у нас были два настоящих БТР-40 – маленьких трёхосных БТРчиков, в которых любят показывать немцев в кино «про войну».

А уж побегать по ней пришлось! Тут-то и становилось ясно, для чего людям даётся высшее образование.

Просто тупо бежать по полосе, теряя последние, и без того скудные силы, можно. Но нужно ли? Каждое препятствие осматривалось, анализировались возможные способы прохождения, позволяющие снизить нагрузку и увеличить скорость прохождения. Всё это нарабатывалось до автоматизма. И всё равно, к финишу приходил взмокшие, со сбитыми в кровь руками, но с победным огнём в глазах. Правда, горел он очень глубоко, не сразу и заметишь.

Будь проклята ты, полоса,

Могила двадцатого века.

Пока добежишь до конца –

Останется полчеловека.

           Ползёшь по-пластунски вперёд,

           А сердце так жалобно бьётся.

           Ныряешь в воронку, как крот,

           Нелёгко нам служба даётся.

Хватаешь ты ящик с песком.

А в нём тридцать два килограмма.

Бежишь поскорее вперёд.

И вдруг попадается яма…

           И вот пред тобою окно,

           В которое надо забраться.

           Ты сделал попытку одну.

           Упал и не можешь подняться.

       Плечо и колено содрал,

       В глазах как ночное затменье.

       И вдруг командир подбежал:

       «Курсант, повторить упражненье!»

                             Из курсантского блокнотика.

В войсках меня, зелёного лейтенанта, не раз проверяли в различных ситуациях. Особенно в первые две недели.

Пришлось постоять за честь училища на полосе препятствий, когда ротный на занятии по физподготовке практически бросил вызов, предложив перед строем роты пробежаться по полосе. Солдаты смотрят – отказаться – позор.

Никак не мог понять, почему, казалось бы, и дышу хорошо, и бегу быстро, а командир роты на два препятствия впереди. На финише оценка – у обоих «Отлично».

Потом бойцы потихоньку сказали, что командир роты – выпускник того самого Ленинградского ВОКУ - «дурфака», мастер спорта по офицерскому многоборью. Но результат приняли.

Настоящим храмом спорта был спорткомплекс училища – огромное здание, объединявшее спортзал и открытый 50- метровый бассейн.

Настоящая жизнь в спортзале закипала вечером, после самоподготовки, когда собирались любители поподнимать железо, покидать друг друга об ковёр, побить другу друга побольнее и попрофессиональнее и, как отдельная каста – неуспевающие по гимнастике.

С какой завистью они смотрели на резвящихся атлетов, раз за разом пытаясь покорить на брусьях соскок боком, соскок с концов брусьев, совершенствуя оборот верхом на турнике, стирая в кровь подмышки, сбивая локти и срывая мозоли на ладонях.

А уж прыжок через коня – это песнь песней. Уже преподаватели сами молили особо неуклюжих: «Ты просто его хоть как перепрыгни, хоть раз. Я тебе сразу тройку поставлю».

Сильнейший стимул был один – не сдашь зачёт - тренироваться будешь во время отпуска. Действовало безотказно.

Бассейн был – святая святых. Он работал круглосуточно и круглогодично. Утром он принадлежал любителям дальнего бега, днём служил полигоном для сдачи зачётов. Доводилось даже сдавать плавание с оружием и в обмундировании. Вот уж когда поминали Чапаева через слово.

Вечером все любители физкультуры и спорта старались использовать возможности окунуться после тренировки и поплавать, лишь бы позволяло время.

В 1983 году любителям бокса был сделан подарок – на работу в училище был приглашён настоящий тренер - Дмитрий Харитонович Рамонов. Команда набралась довольно быстро, в основном из курсантов нашего батальона и следовавшего за нами курса (10,11.12 рота).

Венчал команду огромный добродушный Паша Гребенников – наш супертяж. Он был такой большой, что и соперников-то ему не находилось. Так он и царствовал в одиночестве.

В малых весах народу было побольше и конкуренции хватало. Друзьями – соперниками были Слава Бабаев и Саня Хлоев. Недостаток опыта заменялся энтузиазмом. Уж на что наш тренер был человеком, пожившим на свете и много повидавшим, и то однажды вздохнул тяжело и сказал: «Хлоев, из тебя боксёр, как из меня негритёнок». Так у нас в команде и появился свой негритёнок. Но дрался он как лев. Себя не жалел, что-то и сопернику перепадало.

Спортивные соревнования всегда были в училище событием.

На соревнованиях по борьбе постоянно лидировали ребята из республик Северного Кавказа. Это и понятно.

В борцовском мире ходит поговорка, что на Кавказе мальчишки уже рождаются с первым разрядом по борьбе.

Было с кого брать пример – пусть не всегда рослые, но в большинстве своём широкоплечие, с атлетической фигурой, походкой и грацией горного барса. Не хотелось на таком фоне увальнем быть.

Но соревнования по боксу – это всегда пик эмоциональной, спортивной и светской жизни. О них вспоминают год до следующего турнира, победителей чествуют и знают все. Пожалуй, это больше напоминало бои гладиаторов.

Если в других видах спорта быстренько выбывали случайные люди, к полуфиналу шло красивое состязание умелых людей, то бокс был чем-то непредсказуемым. Вполне по старой боксёрской пословице, что выигрывает или самый техничный или самый корявый.

Трусы отсеивались ещё на жеребьёвке. Они просто не выходили на ринг. Остальные шли побеждать.

Драться приходилось всем хоть раз в жизни. На кровь, подбитые глаза и разбитые носы никто внимания не обращал. А боль всё равно ведь приходит уже потом, после боя.

Центром боксёрской жизни, неизменным главным судьёй соревнований был мастер спорта капитан Муслимов Сергей Рамазанович. Он вместе с тренером возил нас на первенство Северо – Кавказского округа, выставлял на соревнования в городе. Своим спокойствием поддерживал в особо напряжённые минуты. Как-то пришлось выступать на Спартакиаде Северной Осетии. Какая форма у курсанта – с миру по нитке. Хорошо, трусы были боксёрские. А на ногах – военные спортивные тапочки.

В первом бою мне пришлось сражаться с курсантом училища МВД. Кто-то крикнул в мой адрес что-то нелестное о спортивной форме. Не смог сдержаться:

- Товарищ капитан. А это ведь надо мной смеются.

- Пусть смеются. Посмотрим, как они после третьего раунда смеяться будут.

С ринга уходил под аплодисменты публики. А на финал Муслимов принёс свои мастерские боксёрки:

- Надевай, не люблю, когда над моими курсантами смеются.

Пришлось оправдать доверие.

Было бы удивительно, живя на Северном Кавказе, избежать увлечения альпинизмом.

В учебном центре был оборудован превосходный горный городок со стенкой для подъёма и учебным классом. Рядом протекал горный ручей, место выглядело как настоящее горное ущелье, только маленькое. А через «пропасть» было перекинуто бревно, как мостик.

К сожалению, больших секретов горной подготовки нам узнать не довелось – трудно судить, в чём причина. А вот класс горной подготовки был местом довольно известным и даже мистическим.

Дело в том, что это был один из постов караула в Тарском.

Внутри класса стоял манекен. Одетый в полное горное снаряжение и с ледорубом в руке. В ночное время часовые, задумавшись о своём под шум горного ручья, довольно часто пугались, проходя вдоль класса. При быстром взгляде в окно создавалось полное впечатление, что за стеклом притаился человек, занёсший ледоруб для удара. Рассказывают, что однажды часовой с перепугу взлетел по скальной стене, перебежал по бревну через ущелье и пришёл  себя только возле караульного помещения в километре от своего поста.

Но в горы ходить доводилось и мы заслуженно носили знаки «Альпинист СССР».

В 1984 году набиралась команда от батальона для восхождения на гору Эльбрус, около десятка человек.

Руководили этим начальник кафедры физподготовки и спорта подполковник Козлов и преподаватель физподготовки и наш инструктор горной подготовки заслуженный мастер спорта по альпинизму подполковник Бондаренко.

Команда снаряжалась всем необходимым для восхождения.

Как же я хотел пойти на Эльбрус! Но было два препятствия.

Первое - высокий рост. Бондаренко сразу предупредил, что он, в принципе, не против, но это может стать очень серьёзной проблемой в горах.

Второе препятствие оказалось непреодолимым, несмотря на его кажущуюся незначительность.

Дело в том, что в горы надо идти в специальных ботинках, простая обувь, даже спортивная, там не подходит. А на ногу 46 размера обувь и так-то найти непросто, а тут ещё и специальную.

Была надежда, что поможет отец моего хорошего друга, нашего курсанта Виталика Матвеева. Он в молодости ещё с Хергиани ходил и был человеком, очень авторитетным в альпинистских кругах Северной Осетии.

Даже на что наш командир роты с иронией относился к «прекрасным порывам», и то дал увольнительную, отпустил с занятий, чтобы можно было попробовать поискать ботинки.

Но, увы, горы для больших людей с большими ногами закрыты.

К слову, команда в то восхождение не смогла дойти до вершины. Погода испортилась, они три дня провели в палатке на склоне, обморозились и вынуждены были вернуться. Второй попытки не было – и так курсантов оторвали от учебного процесса. Надо продолжать занятия. Но вернулись они, как победители.

Вот тогда я понял, что такое чёрная зависть.